Будет ли большая война? Сумеют ли американцы договориться с русскими? Что ждет Украину при такой договоренности? Все эти вопросы сейчас встают перед политиками, аналитиками и журналистами всего мира в связи с эскалацией конфликта на востоке нашей страны и резким наращиванием группировки российских войск у украинской границы.
История повторяется — и, увы, вовсе не как фарс. Точно такие же вопросы задавали политики, аналитики и журналисты всего мира почти 60 лет назад – осенью 1962 года, в период, названный у нас Карибским кризисом.
Турецкий гамбит
Как и любой конфликт, Карибский кризис начался не одномоментно и имел свою предысторию. Стартовой точкой для него стал 1961 год, когда американцы решили разместить в Турции ядерные ракеты.
С точки зрения эффективности ядерного удара «турецкие» ракеты не слишком отличались от размещенных ранее аналогов в Италии — разница в полете составляла всего несколько минут.
Но психологическое различие было существенным: «итальянские» ракеты вроде как находятся в другой части Европы, а «турецкие» — прямо через море. Именно так советские военные и объяснили лидеру государства Никите Хрущеву в мае 1962 года, когда тот находился в Болгарии с государственным визитом. Наглядность примера свой эффект оказала: Хрущев дал команду подготовить симметричный ответ.
Как Штаты сделали Кастро коммунистом
Было и еще одно существенное отличие между «итальянской» и «турецкой» ситуациями: в 1959-м, когда ракеты размещали на Апеннинах, у Советского Союза не было возможности для симметричного ответа, а к 1962-му она появилась, и создали ее… Соединенные Штаты.
Вопреки более поздним легендам, революция 1959 года на Кубе вовсе не была антиамериканской и коммунистической. Тогда «барбудос» (бородачи) Фиделя Кастро свергли режим генерала Фульхенсио Батисты, который, конечно, демонстрировал лояльность по отношению к Вашингтону, но по-настоящему дружеские отношения имел лишь с американской мафией, контролировавшей игорный и туристический бизнес на острове. И Кастро, совершив переворот, первым делом отправился с визитом в США — чтобы объяснить, что перемены направлены не против Белого дома, а против мафиози.
Однако президент Дуайт Эйзенхауэр встречаться с Фиделем не захотел — и это стало роковым просчетом Белого дома. Дальше ситуация начала раскручиваться по спирали: режим «барбудос» начал национализацию имущества американской мафии — та представила все как национализацию имущества американских граждан и подбила Госдепартамент ввести санкции — Кастро осенью 1960 года в Нью-Йорке встретился с Хрущевым и договорился о помощи.
Последней каплей стала высадка в апреле 1961-го на Кубе десанта, организованного эмигрировавшими в Штаты сторонниками Батисты при помощи ЦРУ и Пентагона. Операция, ставшая известной миру как десант в заливе Свиней (Кочинос), провалилась и тактически, и стратегически: именно после нее у Кастро уже не было выбора, кроме как стать коммунистом.
А опасность новой американской интервенции сделала его готовым принять любую помощь от СССР.
Что позволено Юпитеру…
Так в Кремле и родилась идея разместить советские ядерные ракеты на Кубе. Причем идея выглядела вполне логичной: если Вашингтон договорился с Анкарой, не спрашивая Москву, то почему Москва не может договориться с Гаваной, не спрашивая Вашингтон?
Спустя почти полвека, в 2014-м, в Кремле, видимо, рассуждали приблизительно так же: если Штаты нарушили международное право, устроив в Киеве переворот, то и у России есть право аннексировать Крым. Однако отличие было: Вашингтон, безусловно, имел отношение к победе Майдана, но не публичное, в то время как аннексия Крыма была закреплена в российской Конституции.
Было отличие в действиях Москвы и Вашингтона и в 1962-м: Хрущев решил завезти ракеты на Кубу тайно. Именно это, а не сам факт размещения ракет станет главным аргументом американской дипломатии при рассмотрении вопроса в ООН.
Хотя скрытность операции «Анадырь» (как ее в целях конспирации назвали в советском Минобороны), безусловно, была не главной причиной раздражения Белого дома. На самом деле, как и в 2014-м, основным был другой аргумент: Штаты считали себя единственной сверхдержавой, которой, как Юпитеру, позволено все, что не позволено «быкам».
И считали не без оснований: хотя Хрущев усиленно демонстрировал ракетную мощь Советского Союза (в том числе с помощью запуска спутника и отправке человека в космос), в Вашингтоне знали, что ядерный потенциал Москвы на тот момент был в шесть раз меньше. Поэтому американцы просто не допускали мысли, что СССР решится на симметричный ответ по отношению к ракетам, размещенным в Турции.
Все обнаружилось случайно: в августе 1962 года аналитики ЦРУ увидели на фотографиях кубинского побережья… футбольное поле. И поставили перед руководством вопрос: зачем оно кубинцам, которые воспитаны в американских традициях и играют в бейсбол?
Так появилась версия о новой советской военной базе, которая была подтверждена в конце августа в результате нескольких полетов разведывательного самолета У-2. Аэрофотосъемка показала, что на Кубе строятся стационарные зенитные комплексы. В Вашингтоне помнили о том, как У-2 был сбит над территорией СССР, и потому президент Джон Кеннеди дал команду прекратить полеты, а в Конгрессе заявил, что наступательного оружия на острове нет.
Как подошли к войне и от нее отступили
Но сомнения остались. И потому в середине октября уже Минобороны США возобновил полеты разведывательных самолетов над Кубой. И 16 октября на стол президента легли фотографии, доказывающие размещение на Кубе советских ядерных ракет СС-4.
После этого Пентагон потребовал немедленной интервенции на остров, причем его поддерживал и Конгресс. Однако Кеннеди решил ограничиться введением морской блокады Кубы, которую назвали «карантином».
22 октября президент объявил американцам о советских ракетах и введении блокады. В Штатах началась паника: население занялось скупкой продуктов и постройкой бункеров.
Казалось, ситуация шла к войне. Советский Союз отказался выполнять «карантинные» требования (хотя часть кораблей, шедших на остров, все же развернули назад).
В течение недели — с 23 по 28 октября — между Москвой и Вашингтоном — шли интенсивные переговоры, в результате которых был достигнут компромисс: СССР убирает ракеты с Кубы, США гарантируют отказ от интервенции на остров и убирают ракеты из Турции (последний пункт держался в тайне и был выполнен не сразу, а в 1963 году).
Никогда ни до ни после две ядерные сверхдержавы не находились так близко к состоянию войны. Но тогда они нашли в себе силы прийти к компромиссу.
Хрущевское наследие Кремля
Хотя в октябре 1962-го внешне все выглядело как поражение Советского Союза: ведь там решили разместить ракеты на Кубе, а потом их вернули назад. О решении по Турции тогда еще не знали, а в американские гарантии Кастро не поверил — и сильно обиделся на Хрущева.
Но если взять за исходную точку начало размещения советских ракет, то ситуация выглядит иначе: накалив обстановку, Хрущев сделал ход, который позволил отыграть у американцев сразу два очень важных «очка» — безопасность Кубы и отсутствие ракет в Турции.
Именно этот ход советского лидера часто вспоминают в последние недели, высказывая предположения, что Владимир Путин сознательно идет на обострение ситуации на Донбассе и украинско-российской границе, чтобы добиться нужного для себя результата.
Основания для таких предположений есть: известно, что украинская власть согласилась на подписание Минских соглашений в сентябре 2014-го и феврале 2015-го в результате поражений во время активных боевых действий под Иловайском и под Дебальцево, — и фактически отказалась выполнять эти соглашения после того, как активные боевые действия прекратились, сменившись вялотекущим конфликтом.
На сегодняшний день тактика Киева состоит в том, чтобы, не отказываясь формально от Минских соглашений, делать ставку на усиление санкций против России, которые рано или поздно заставят ее пойти на уступки.
Однако эта тактика имеет одно слабое место: постоянное усиление санкций ведет к тому, что у Запада остается все меньше невоенных рычагов влияния на ситуацию, а воевать за Украину он готов еще меньше, чем в 2014-м. Это понимают и в Вашингтоне, и в Киеве, и в Москве, и на этом понимании основана версия о сознательном обострении ситуации со стороны Путина.
Однако, как и в 1962-м, все сводится к одному постулату: если ты не готов воевать, то должен уступить. И в этот контекст отлично вписывается внезапный звонок американского президента российскому 13 апреля: Байден предложил Путину личную встречу на нейтральной территории, чтобы обсудить все вопросы американо-российских отношений.
То есть, похоже на то, что предлагаются торги по типу 1962 года: мы уступаем вам в чем-то одном, вы нам в чем-то другом. Хотя, конечно, есть много факторов, которые могут еще в зародыше похоронить любые договоренности двух стран (подробнее об этом можно прочитать здесь).
Но, тем не менее, предложение от Байдена прозвучало и это уже многое значит.
Трамповское наследие Белого дома
О возможности подобных торгов много говорили еще в 2017-м, когда свою внешнеполитическую стратегию начинал разворачивать Дональд Трамп. Тогда много писали об условном обмене «Сирия на Украину», который в итоге не состоялся.
Но отличие Байдена от Трампа в том, что последнему противостояла вся вашингтонская вертикаль власти, в то время как нынешний президент является ее ставленником. И если Байден решится на какой-либо обмен, ему палки в колеса вставлять никто не будет.
При этом очевидно, что при любых раскладах главным «лотом» на торгах со стороны США будет Украина. И Владимиру Зеленскому нужно быть готовым к тому, что в случае, если встреча Байдена с Путиным состоится и будет успешной, ему придется коренным образом изменить свою политику.
