К концу октября 2025 года в России 254 тысячи человек оказались в зоне трудовой нестабильности — они либо переведены на неполный рабочий день, либо отправлены в простой, либо уже стоят в списках на увольнение.
Эти данные, обнародованные Министерством труда, не просто фиксируют рост на 50% с июля — они обнажают системный кризис, замаскированный под «управляемую экономику».
Если разложить цифры по полочкам, картина становится ещё тревожнее:
— 133,3 тыс. человек — переведены на неполную занятость (рост в 2,6 раза за три месяца);
— 36,3 тыс. — находятся в простое;
— 85 тыс. — запланированы к увольнению.
Это не просто статистика. Это реальные люди, чьи доходы сокращаются на 30–70%, чьи семьи перестают планировать будущее, а регионы — теряют социальную устойчивость. И это — скрытая безработица, которую официальная статистика предпочитает не называть по имени.
Регионы на грани: где лопается социальный контур
Наиболее уязвимыми оказались промышленные и бюджетно-зависимые регионы: Самарская, Ярославская, Нижегородская области, Татарстан, Башкирия. Именно здесь сконцентрированы гиганты оборонно-промышленного и автопромышленного комплекса: «АвтоВАЗ», «КамАЗ», «Уралвагонзавод». Но сокращения и простой не ограничиваются частным сектором.
Бюджетная сфера — медицина, образование, органы власти — тоже втянута в воронку. Причина — не «структурная оптимизация», как любят говорить чиновники, а обвал региональных доходов.
По данным Счётной палаты и Минфина, две трети субъектов РФ столкнулись с падением собственных налоговых поступлений на 15–40% по сравнению с 2023 годом. Это означает, что регионы просто не могут платить зарплаты в прежнем объёме — и начинают «оптимизировать» штаты, не объявляя об этом открыто.
Парадокс ЦБ: «кадровый голод» на фоне массового простоя
Именно в этот момент особенно циничными звучат заявления Банка России. Центральный банк продолжает настаивать, что одной из ключевых причин устойчиво высокой инфляции (на уровне 8,5% в октябре 2025 года) является «кадровый голод» — якобы работодатели не могут найти работников, вынуждены повышать зарплаты, что подстёгивает цены.
Однако реальность противоречит этой версии. Как отмечает экономист Алексей Кудрин (в интервью «Ведомостям», октябрь 2025), «мы наблюдаем не дефицит рабочей силы, а дефицит спроса на неё». По его словам, монетарная политика ЦБ — с её ставкой в 16% — искусственно подавляет деловую активность, делая кредиты недоступными даже для системообразующих предприятий.
«ЦБ борется с инфляцией так, будто живёт в вакууме, — говорит Евгений Надоршин, главный экономист АФК «Система». — Высокая ставка убивает инвестиции, сокращает оборотный капитал, вынуждает предприятия снижать загрузку. Это не “здоровая коррекция” — это политика принудительного сжатия экономики, в которой страдают не спекулянты, а обычные работники».
Скрытая безработица: удобный инструмент для макроэкономической отчётности
Официальный уровень безработицы в России по-прежнему держится на уровне 2,9% — что выглядит почти как «полная занятость». Но это иллюзия. Росстат не учитывает тех, кто работает на 0,5 ставки или находится в простое без оплаты. Международная организация труда (МОТ) давно призывает Россию пересмотреть методику учёта, но пока безрезультатно.
Такая статистика позволяет власти демонстрировать «стабильность», в то время как реальные доходы населения падают третий год подряд. По оценкам Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС, реальные располагаемые доходы в 2025 году снизились на 4,2% — и это без учёта роста цен на лекарства, ЖКХ и транспорт, которые официальная инфляция занижает.
Геополитический контекст: почему это опасно
Скрытая безработица — не просто экономическая проблема. Это угроза социальной легитимности. В регионах, где одновременно сокращаются зарплаты учителей, медиков и инженеров, а чиновники продолжают декларировать «успехи мобилизационной экономики», растёт разрыв между официальной риторикой и повседневной реальностью.
Как отмечает политолог Алексей Митрофанов, «когда люди видят, что их труд обесценивается, а власть говорит о “национальных достижениях”, это порождает не просто недовольство, а глубокое отчуждение от системы». Особенно опасно, что кризис затрагивает именно те слои, которые традиционно считались «столпами стабильности» — госслужащие, работники ОПК, бюджетники.
Политика подавления вместо поддержки
Российская экономика оказалась зажатой между жёсткой монетарной политикой ЦБ, истощёнными региональными бюджетами и отсутствием реальных мер поддержки реального сектора. Вместо антикризисных программ — риторика о «необходимой дисциплине». Вместо инвестиций — сокращения. Вместо диалога с бизнесом — административное давление.
254 тысячи человек — это не просто цифра. Это индикатор системного сбоя, который рано или поздно проявится не в отчётах Минтруда, а на улицах. И тогда даже самые убедительные заявления о «кадровом голоде» уже не спасут ситуацию.
